Самые необычные женские профессии на руси. Проектная работа по окружающему миру "есть женщины в русских селеньях"

Русская женщина не только могла в пылающую избу зайти, да коня на скаку остановить. В "мирное время" они находили себе занятия поинтереснее.

Плакальщицы

Провожая домашних в последний путь, родственники должны были голосить как следует. Иначе бы их заподозрили, как минимум, в равнодушии к покойному. Мастерицы художественного рыдания своим талантом и всех настраивали на нужную трагическую волну. Во многих деревнях они не только создавали настроение, но и диктовали отлетевшей душе, как и куда двигаться, чтобы обрести блаженство. Профессионалки ценились не только за способность стенать часами, но и за умение складывать свои причеты конкретно для каждого случая. Приглашали их не только на похороны, но даже и на свадьбы. Ведь невесте на крестьянской свадьбе полагалось быть зареванной и скорбной, а далеко не каждой девице удавалось так расстроиться. И вот только завопит плакальщица: «Ой, да ж прости-прощай, родимая донюшка…» - так, глядишь, слезы сами собой наворачиваются, а значит, все приличия соблюдены.

Горшечницы

Когда люди еще слыхом не слыхивали об обществе потребления, главенствовал простой закон: каждый все делает для себя. В те времена гончарное ремесло было целиком в женских руках. Красотой и функциональностью эти изделия не отличались. Обычно это были миски, сделанные простым незатейливым способом. В глиняном коме выдавливалось отверстие приблизительно посередине или каталась меж ладоней длинная колбаска и укладывалась спиралью. Зато креатив, ручная работа и авторский стиль! У каждой хозяйки миски были свои – попробуй укради. Добавляли мастерицы в глину различные примеси - и белый речной песок, и камешки, а кому посчастливилось найти – и мелкий жемчуг. «Пекли» рукодельницы и другие вещи: глиняные бусы, игрушки для малышей, свистульки.

Пластильщицы

«Требуются крепкие девки на пастилу» - вполне могли запросить производители воздушного лакомства. Набирали барышень сильных, и выносливых. Две девушки без остановки взбивали двое суток однородную массу из кислой антоновки. Затем крестьянки раскладывали пасту ровным слоем для подсыхания и несколько суток ждали пока застынет яблочное пюре. И только потом аккуратно нарезали ровными полосками. Зато можно было вволю полакомиться оставшимися обрезками. Так что – с одной стороны вкуснота и сладость, с другой – тяжкий труд. Кстати, супруга Льва Николаевича Толстого, с пониманием относилась к его слабости к пастиле. Она изобрела даже свой особенный рецепт, который среди друзей и гостей дома назывался «пастила Толстых».

Поляницы

На нашей земле ходит множество легенд о целых армиях русских женщин, отличающихся безмерной отвагой и даже готовых к потере одной груди. Но ученые историки только насмешливо фыркают: «Сказки и фантазии!». Но найденные древние захоронения девиц в полном воинском снаряжении и с оружием, ненавязчиво намекают, что были-таки богатырки на Руси. Да и слова Никифора, патриарха Константинопольского подтверждают молву. Он упоминает, что при осаде его прекрасного города племенами славян и кочевников, можно было наблюдать женщин в боевых доспехах, сражающихся наравне с мужчинами. Есть, правда, мнение, что поляницы – это не наш «продукт», не отечественный. Дескать, это то ли сарматки, то ли половчанки, а то и вообще – первая западная волна феминисток. Но в основе каждой народной сказки есть фактическая подоплека, а уж слишком много на Руси сказок о барышнях в доспехах.

Наузницы

Нередко упоминаются в мифологии и различные узлы. Нечисть на Руси путала конские гривы и пряжу. А особо проказливые духи могли дальнюю дорогу или даже судьбу в узел завязать. Но и у людей были свои доки по части художественной вязки – наузницы. По поверьям, эти знахарки узкой специализации могли призвать удачу, вылечить от тяжелой болезни, приворожить или даже погубить насмерть. Для сложных случаев знатоки хитросплетений делали обереги «лестнички». В эти длинные шелковые или шерстяные веревки, вплетались весьма экзотические предметы. Это могли быть кости, иглы, крылья летучих мышек, змеиные выползки. Такая магия слыла очень сильной. И не мудрено: найдет противная соперница такое у себя на крыльце – и магии почти не надо! От испуга случится у любого расстройство желудка или икота.

Свахи

Профессия свахи не уходит корнями в глубокую древность. Раньше браки заключались незатейливо – либо украл, либо купил. А вот при усложнении этого процесса и развитии обрядовости посредник срочно потребовался. Настоящая «профи» могла сотворить невозможное: уговорить на брак несогласных маму и папу, убедить разборчивую девицу, что именно этот «фрик» - ее судьба. Даже, скрыть потерю невинности невестой до брака могли эти умелицы. Первым человеком, которому дозволялось войти в спальню к новобрачным, была именно сваха. К тому же она должна была знать миллион подходящих примет, говорить сладко и убедительно. Да и все время быть начеку приходилось: родители невесты или жениха то и дело норовили нежданно нагрянуть друг к другу в гости. И тут нужно было их догнать, перегнать и устроить достойный прием.

Повитухи

Если уж женщина приняла в твоей семье ребенка, то привечать ее следовало всю жизнь. А иначе, упорно твердила молва, на том свете придется ей лизать ладони бесконечно долго. В гроб хороших повитух клали в варежках, из уважения к их волшебным рукам. У этих женщин, а мужчин долго не подпускали к роженицам, существовал целый кодекс поведения. Нельзя было отказать в помощи, надо было знать древние молитвы и заговоры, иметь в доме достаток (а то еще заразишь бедностью новорожденного!). Бабка оставалась с новоиспеченной матерью аж 40 дней – помогала купать, лечить и …вить. Именно витьем раньше называлось пеленание.

Глиняные горшки — изначально женских рук дело. Уж какой-какой материал, а глина была на Руси куда ни ступи.

Горшечницы вручную лепили посуду, светильники, рукомойники.

Революцию в ремесле произвело изобретение гончарного круга. Переход от лепной керамики к круговой — и за дело взялись мужчины.

Но мастерицы приспособились к новым условиям рынка труда Х века и сели за игрушки.

Одна самых древних — филимоновская. Жива-живехонька вот уже семь веков.

Это сегодня фигурки — сувениры. А столетиями они оберегали от темных сил и спасали от бедности. Базарный день — неплохой источник дохода. Девочки, которых называли «свистульками», с пользой проводили зимние вечера: лепили с семи лет. А когда приходила пора приглядывать жениха — «игрушечный» доход оборачивался богатым приданым.

Не то еда, не то подарок, не то развлечение.

Среди множества пряников на Руси поморская козуля едва ли не единственный лепной пряник, а не печатный. По легенде, печь козули в виде оленя хозяйки начали в ХII веке, когда мужья из морских походов привезли корицу и гвоздику — основу рецепта. А затем фигурки и особой силой наделили: если девушка испечет козулю, а потом подарит юноше, то в следующем году непременно выйдет замуж.

Женский аналог ювелирного ремесла.

Золотое шитье. Пришло на Русь вместе с христианством из Византии. Золотые и серебряные нити, жемчуг, полудрагоценные камни и канитель... В прямом и переносном смысле. В вышивании «канитель» — тонкая металлическая нить, и сам процесс — трудоемкий и кропотливый. Вышивали сначала иконы, потом одежду для знати, а после 1917 года — даже знаки отличия Красной армии.

На стыке искусства и ремесла.

Вышивка нитями льняными, главная ценность которой — красота и усердный ручной труд. На Руси верили, что вышитые, в первую очередь крестом, изделия обладают защитной силой. А уж если полотенце обыденное, то есть вышитое за день — с рассвета до заката несколькими мастерицами сообща, то такое изделие непременно убережет от бедствий и злых сил.

Девушка за прялкой.

Один из самых любимых жанровых портретов на Руси и ценное приобретение в семье. За пряжу садились, когда поля отдыхали, и «тонкопряхе» предстояло часами сидеть за работой: чтобы спрясть нить из пуда волокна, уходило 955 часов. «Непряха» и «неткаха», наоборот, позор семьи, и рассчитывать на удачное замужество нерукодельнице даже из богатой семьи было весьма затруднительно.

Размеренный стук коклюшек и хитросплетение нитей.

Тот редкий случай, когда ремесло спускалось сверху вниз — из мастерских при княжеских светлицах, где брали за основу работы европейских кружевниц. В народ кружево, по преданию, отправил Петр I, выписав из голландского Брабанта мастериц для обучения девочек-сирот. А вот массово за коклюшки сели после отмены крепостного права. Стартовые 1 рубль 50 копеек — и доход до 20 рублей в год.

Куклы не ради забавы, а из сугубо практических целей.

Обереги и обряды. Для каждого случая женщины и девушки делали свою фигурку: из золы, льна, соломы, глины, ткани, дерева и теста. Коляда в день зимнего солнцестояния символизировала победу света над тьмой. Шестирукая филипповка в пору свадеб помогала сохранить благополучие в семье. Берегиня оберегала домашний очаг, а кукушку плели для обряда крещения и похорон.

Антоновские яблоки, мед или сахар и яйца.

Рецепт пастилы сохранился в поваренной книге Софьи Александровны Толстой — супруги русского классика. Изготовление сладости — процесс трудоемкий. Только яблочное пюре пастильщицы протирали несколько часов и подсушивали в русской печке в течение двух суток. Первую тогда еще постилу делали в Коломне в ХIV веке, сегодня в подмосковном городе открыт музей этого лакомства.

Не работать в поле — так «обрыбиться».

Русский Север диктовал свой жизненный уклад: животноводство, охота, рыболовство. Так рыбалка стала для северянок женским промыслом. На реке Вашке рыбачки промышляли неводом. Артелью, по четверо, в мужской одежде и болотных сапогах ловили рыбу и варили юшку. А накормив семью, можно и опять за свое, за женское: шить, вышивать или ткать. Отдохнуть от равноправия.

В X - XVII вв. все женщины - даже те, кто в силу обстоятельств был удален от внесемейной экономики - были вовлечены в многообразную трудовую и организационную деятельность, хотя бы в пределах домохозяйств или собственных вотчин.

О том, что считалось «женской работой», как работали женщины, как относились они сами и общество того времени к их труду в ранний, «домосковский» период (X - XV вв.), исследователи могут судить лишь по крайне скупым и немногочисленным упоминаниям в нарративной литературе, судебных актах, случайным записям на полях книг, редким свидетельствам частной переписки (новгородским берестяным грамотам). В изобразительном материале X - XV вв. (фресках, миниатюрах) женщины, если и присутствуют, то никаких функций не выполняют, создавая лишь «толпу».

Менее всего известно о повседневной работе сельских жительниц Древней Руси, составлявших большинство населения. Чувство неуверенности в материальной обеспеченности и неуверенности духовной - определяло их поведение. Ежедневная работа в поле и по дому занимала у женщин из непривилегированных слоев общества подавляющую часть светового дня. «Труждались» в поле и дома все члены семьи, в том числе женщины, так как буквально над каждой семьей в Древней Руси постоянно висела угроза голода. Частые неурожаи были подлинным бедствием в X - XV вв., уносившим человеческие жизни, подобно эпидемиям. Хлебные нероды заставляли порой древних русов покидать насиженные места целыми семьями, продав (как мать некого Гордея, автора берестяного письма XII в.) или даже просто бросив старое жилье с хозяйством при нем.

Позже, в эпоху складывания единого государства (XIV - XV вв.) качество жизни, особенно в городах, по сравнению с ранним периодом, заметно повысилось, но принцип самообеспечения преобладал. На массовом уровне потребности людей и характер их потребления во многом определялись климатическими условиями. Средневековым русам жилось тяжелее, чем жителям юга Европы: морозный и холодный климат требовал большего количества пищи, иной структуры питания (значительной роли белковых продуктов), но он же позволял хранить подолгу съестное на «ледниках» (в погребах). Забота о том, чтобы в них всегда был запас продуктов, лежала на женщинах. Итальянец А. Контарини специально отметил, что «в конце ноября сельские жители убивают своих коров и свиней и вывозят их на продажу», причем хозяйки и слуги покупают мясо целыми тушами и, таким образом, «употребляют в пищу животных, убитых за три месяца и более».

На плечах женщин лежала и забота о домашних животных, содержавшихся в холодное время года в небольших клетях вблизи домов или в самих домах. Даже в XVII в. иностранные путешественники отмечали, что «женщины у них доют коров, с которыми живут в одной избушке». Загодя приходилось заготавливать корм скоту на зиму: в культурном слое XI - XIV вв. археологам часто встречаются серпы и косы-«горбуши», которыми женщины работали, заготавливая солому, сено.

Недостаточно высокий уровень развития сельскохозяйственной техники (орудия делались преимущественно из дерева с железными рабочими частями) обусловливал высокие временные затраты при выполнении работ. Вряд ли в средневековье существовало ролевое и функциональное разделение обязанностей, какое-либо деление на «мужской» и «женский» (более легкий) труд. Женщины работали наравне с мужчинами, в том числе, вероятно, и во время посевной, и на пахоте, и при сборе урожая, и при его обработке. Древнейший русский закон - «Русская Правда» подтвердила распространенность ситуации, когда «жена с дчерию» «страдовали» за умершего мужа и отца из расчета: год «страды» за одну гривну долга господину.

Выполнение женщинами ряда производственных операций в поле и в огороде требовало от них подчас не толь¬ко ловкости или сноровки, но физической мощи. Одна поливка огорода (воду носили кувшинами) могла занять до половины суток. Когда грядки обрабатывались примитивными деревянными «заступами» и мотыгами-«лыскарями», огородничество также требовало немалых усилий. Часто работа, делавшаяся женщинами, была просто непосильной. Она безвременно старила сельских жительниц, несла с собой не только «руци посиневшие и опухшие», но и куда более серьезные болезни, преждевременные смерти.

Поскольку в условиях натурального хозяйства масса предметов домашнего обихода должна была производиться домашним способом и из местного сырья, постольку на плечах женщин в крестьянских семьях лежала немалая часть дел, связанных с одеждой. Вместе с мужчинами их жены, сестры, дочери, невестки мяли лен, теребили и трепали пеньку, сучили и чесали нити, стригли овец специальными ножницами, «били» и валяли шерсть. Вечерами же пряли, ткали грубое полотно. Многие умели выделывать меховые шкурки на верхнюю одежду и кожу на кожаные «поршни» (в одной из берестяных грамот содержится приказание ремесленницам «посолить» свежую кожу, но не «пелить» (пялить, распяливать) «ничимо же»). Некоторые женщины умели драть лыко на лапти, кроить и шить головные уборы, одежду, обувь - так что «вси свои ее одени» (одеты) были.

Некоторые необходимые предметы прядильной и ткацкой работы, в частности круглые глиняные пряслица и деревянные веретена, сохранили имена владелиц - «Полин пряслень», «Потворин пряслень», «Бабин пряслень», «Иринин». Находки веретенных пряслиц, равно как длинных игл и точилок для них буквально во всех женских захоронениях домонгольского времени свидетельствует о том, что прядение и последующие опера¬ции по производству ткани и шитью одежды буквально «от веку» считались «женскими». Об этом говорит языческий культ древнеславянской богини ткачества - Мокоши, которая изображалась в виде женщины, пальцы которой обращаются в гребни прялок (типичный мотив архаической вышивки).

С XIV в. в русских городах уже существовала профессия вышивальщицы. Частично утраченный образец письма-расчета о заказе на вышивку сохранила берестяная грамота № 228 (XIV в.), в которой заказчик или заказчица перечисляют предполагаемые операции, за которые будет выплачено по расценкам: стирку и беление полотна («хама»), а затем его расшивание «зелоным», «церленым», «жолтым шолками». Немало женщин-холщевниц и белильщиц было в новгородских ремесленных «рядах».

Женщины непривилегированных сословий Древней Руси рано овладели сложным тканьем с узорами, работая на простом ткацком стане. Это женское «тружданье» требовало большого уменья, необычайного терпения и внимания. Легче было вышить орнамент на готовой ткани или нашить его как полоску сверху (археологам известна такая тканая лента, предназначенная для нашивания на начельник княгини Анны, матери в. кн. Владимира Святославича). Однако на праздничной и парадной одежде знати рисунок был вытканным. Курганные древности, находки археологов в культурных пластах XIII - XIV вв. и особенно книжные миниатюры свидетельствуют, что древнерусские женщины достигли в прядении, ткачестве и вышивках изумительного мастерства. И хотя многие ткани княжеских одежд были привозными, однако уже к XII в. некоторые древнерусские мастерицы освоили особый прием вышивки («клопец») - ручное подражание роскошным импортным аксамитам.

В конце XIV в. у древнерусских прядильщиц появились самопрялки, приводимые в движение маховым колесом с помощью ножной педали. Они существенно облегчали и убыстряли работу, но были принадлежностью лишь крупных хозяйств.

Известно также, что в крупных хозяйствах типа вотчин звенигородского князя Юрия Дмитриевича (начало XV в.) или «посадницы» Марфы Борецкой (конец XV в.) имелись специальные «ставные дворы», в которых крестьянки ткали полотно для своих господ. Некоторые документы даже позволяют утверждать, что к XV в. появилась особая специализация в «женском ткачестве»: среди исполнительниц господских заказов в составе приданого за дочерью, данного вдовой московского боярина Ксенией Ивановной Плещеевой, названы «бралья скатерница» и «девка-тонкопрядица».

В элитной среде «прилежание пяличное» давало не меньший, а освобожденное от гнета обязательности, даже больший импульс для проявления индивидуального вкуса и самоактуализации женщины. Работы «люботрудниц» - царицы Анастасии Романовой (первой жены Ивана Грозного) и царевны Ксении Годуновой (дочери царя Бориса) хранятся сегодня в ризнице Троице-Сергиевой лавры. Не менее известны и прикладные работы знаменитой интриганки середины XVI в. Евфросиньи Старицкой, удаленной Иваном Грозным с политической арены в Воскресенский женский монастырь на Белоозере. Для ее неуемной энергии необходим был выход, и потому организация на Белоозере, а затем и в Горицком монастыре знаменитых золото-ткацких мастерских стала формой «замещения» деловой активности княгини.

Очевидно, что большинство повседневных эмоциональных отношений и связей возникало у женщин в процессе выполнения ими различных производственных операций. Девочек начинали готовить к домашним работам с 4-5 лет, целенаправленно обучали с 7 лет (в том числе и в княжеско-боярской среде). Появление в сборниках для назидательного чтения тезиса о педагогическом значении работы относится к сравнительно позднему времени (не ранее XVI в.), когда труд стал пониматься как средство самообуздания и самовоспитания. Тогда же самоотверженная работа женщины стала приравниваться к самоотдаче в молитве, подвигу благочестия. В XVII в. отношение к женскому труду как к норме жизни отразилось в «Сказании о Дракуле», в котором плохая работа оказалась приравненной к преступлению (Дракула, увидев на каком-то человеке рваную рубашку, приказывает наказать его молодую жену: «Почто ты леность имевши к мужу своему? Он должен… тебе хранити, а ты срачицы не хочешь ему учинити, а здрава сущи телом! Ты еси повинна…»).

Составитель «Домостроя» протопоп Благовещенского собора Сильвестр, подробно расписав, как учить дочерей «всякому порядку, и промыслу, и рукоделию», невольно выразил собственную оценку роли «трудового обучения» в частной жизни матерей и воспитываемых ими девочек. Поздние нарративные тексты упоминали уже девичье «прилежание в предивенном пяличном деле», а также «хитро-ручное изрядство» и «шелковидное ухищрение» в контексте положительных характеристик юных невест. Отмеченная Сильвестром рачительность хозяйки к каждому кусочку, крошке, лоскутку, воспитываемая в девушках с детства, показывает, насколько ценились в частной жизни человека допетровского времени все эти блага: еда, питье, одежда.

Православная идея «воспитания работой» не противоречила и народной традиции, которой была свойственна поэтизация труда. Если в православных текстах труд часто подразделялся на престижный «мужской» (пахота, строительство) и не столь престижный «женский» (приготовление пищи, уход за скотиной, ткачество), то народная традиция уважала любой труд в равной степени. В фольклорных и письменных источниках часты упоминания мужчин, занятых приготовлением пищи, и женщин, выполняющих «мужскую» работу. Такие сведения есть и в сказках, и в пословицах. Посетивший Россию в конце XVII в. посол Рима в Москве Я. Рейтенфельс вообще отметил, что «женщины трудятся на полях гораздо более, чем мужчины».

Быт и работа незажиточных горожанок во многом напоминали образ жизни в деревне. Как и в сельской местности, женщинам в городе приходилось заботиться о заготовке продуктов впрок, следить за их сохранностью, уметь распределять заготовленное на более или менее длительные сроки. Вставать женщинам в городе приходилось, как и крестьянкам, очень рано, засветло. Церковные правила, осуждавшие тех, кто «ленящеся лежат» по утрам, закрепляли лишь то, что складывалось традиционно. День начинался с забот о тепле и воде. Последнюю приносили ежедневно из колодцев - ведрами на коромыслах, кувшинами, которые, кстати говоря, подписывались теми, кому они принадлежали («Федорин кувшин»). Каждая хозяйка должна была уметь управиться с длинным ухватом, которым ставились в печь специально предназначенные для готовки в ней глиняные горшки. И хотя, по словам заезжих иностранцев, в большинстве домов «посуды было немного: 3-4 глиняных горшка и столько же глиняных или деревянных блюд», тем не менее и эта нехитрая домашняя утварь требовала ухода, что, вероятно, было тоже «женским делом».

Хотя некоторая часть посуды типа братин и ендов использовалась за столом вкруговую, большинство предметов были все же индивидуального пользования (ложки, тарелки, чары, чаши и иные сосуды для питья, которые можно увидеть на миниатюрах, изображающих свадебные пиры). Она требовала значительного времени для содержания в чистоте, что, по мнению итальянца А. Контарини, в условиях «невероятных» морозов «было непросто».

Нелегким было в X - XVII вв. и приготовление повседневной и праздничной пищи - дело, также традиционно считавшееся «женским». В питании большинства горожан и крестьян допетровского времени преобладали мучные продукты. В XI - XIII вв., чтобы растереть зерна ржи, ячменя, овса, проса на ручных мельницах (жерновых поставах), растолочь их в деревянных ступах с массивными металлическими пестиками, приготовляя самое распространенное (по крайней мере с XI в.) и часто упоминаемое в письменных источниках блюдо - «кашу», нужно было приложить немало усилий и затратить много времени. О тех, кто готовил пищу («сочиво» - кашу из бобовых) для стола зажиточного руса XII в., было сказано, что они «работающе и делающе съ потьмъ» эту работу.

Молоко и молочные продукты использовались как в натуральном, так и в сквашенном виде (сметана, «сыр» - в смысле творог), что говорит о рачительном отношении древнерусских хозяек к продуктам питания и знании ими способов сохране¬ния скоропортящейся еды. Известные по раскопкам культурных слоев древнерусских городов мутовки для сбивания сливок, сработанные из еловых сучковатых палочек, позволяют подтвердить предположения об усложнении рациона питания со второй половины XIII в.

Сравнительно подробно из повседневных кулинарных занятий женщин может быть описано приготовление хлеба. В X - XIII вв. мельничное дело еще не выделилось в особую ремесленную специальность, поэтому молоть зерна на «състроение хлебное» женщинам приходилось «поставив жерновы, своима руками», как то делала мать Феодосия Печерского (XII в.). Достаточно одного взгляда на части каменных жерновов ручной мельницы домосковского времени, чтобы удивиться тому, как подобная длительная и трудоемкая операция выполнялась представительницами «слабого пола».

В древнерусских бедных семьях, не имевших возможности оплатить услуги мельника, эта обязанность всегда лежала на плечах женщин, хотя в церковной литературе иногда можно встретить утверждение, что это работа мужская, в отличие от собственно выпечки.

Хлеб выпекался женщинами в Древней Руси чаще всего кислый, с помощью «укропа» (теплой воды с солью). «Хлеби чисти зело» (обычный) приготовлялся на каждый день, а на праздник вся семья могла ожидать от хозяйки «хлебов съ медъм и съ макъм творени» - сладких (правда, выпекать хлеб на воскресенье и праздники хозяйка должна была накануне, в сам «господский день» работать запрещалось).

Их овощей женщины отдавали предпочтение капусте и репе. «Огород с капустником» впервые упомянуты в Грамоте смоленского князя Ростислава Мстиславовича 1150 г., но о способах приготовления произра¬ставших там «зелий» существуют лишь догадки. Вероятнее всего, овощи жарили, варили или парили в котлах и горшках, получая нечто вроде похлебки («ухи») из овощей с мясом или рыбой. Одним из наиболее древних овощных блюд, готовившихся женщинами в древнерусских семьях был «бърщ».

Рачительные и домовитые «жены» домосковской Руси знали немало секретов изготовления различных напитков - кваса (самое раннее упоминание 996 г. в Повести Временных лет), «житнаго» пива, медов, в том числе «чистаго» и «пъпьряного» (настоенного с перцем), которые состояли «из чистого меда с листьями хмеля» и хранились в огромных глиняных корчагах, зарытых в землю, «бъчках» и «кадях». Стояли все эти посудины в особых погребах («медушах»), куда женщинам приходилось, вероятно, не раз спускаться в течение дня. Иностранные путешественники (например итальянец Амвросий Контарини, побывавший в русской земле в XV в.), отмечали, что «хмельной напиток, готовившийся из меда с хмелем… весьма недурен, в особенности, когда он стар». Надо думать, что древнерусские хозяйки того времени (пользуясь лексикой автора «Хождения Богородицы по мукам» - мудрые «икономки») знали оптимальные сроки хранения медов и подачи их к столу.

Повседневная готовка требовала от женщин проявления ловкости, сноровки, готовности к экспериментированию. И хотя по словам барона Августина Майерберга, побывавшего в России уже в период правления царя Алексея Михайловича (XVII в.), обыкновенный стол московитов «никогда не нарушал правил умеренности», хотя церковные дидактики наставляли своих прихожанок в греховности «лакомства» - все же благодаря ежедневному кулинарному творчеству русских женщин у московитов XVI - XVII вв. развился вкус к сложно приготовляемым блюдам, стал разнообразнее праздничный и повседневный стол. Правда, это касалось лишь зажиточных горожан и знати.

Поразившие некоторых из иностранцев кулинарные изыски русских хозяек - жаркое из вымоченных в уксусе и пряностях лебедей или «малиновый мед» - были результатом повседневного женского творчества в области искусства приготовления пищи, обмена кулинарными «хытростями» между женщинами-соседками. Русские просветители XVII в. в своих педагогических сочи¬нениях настаивали на том, что умение стряпать, домашние секреты в этой области должны передаваться от матерей к дочкам «измлада». Так оно, вероятно, и было.

В зажиточных семьях Древней Руси и Московии XVI - XVII вв. женщины, разумеется, не столько готовили сами, сколько были распорядительницами в своих больших хозяйствах. Примечательно, что к середине XVII в. в русской литературе появились героини, поведение которых оказалось окрашено красками «живства» и «подвижности». Именно в таком тоне и ключе стало изображаться отношение женщин к работе, причем именно не к мелочным домашним обязанностям, а к деятельности в широком смысле слова. Одна из повестей XVII в. утверждала невозможность успешной деятельности, когда «на душе мутица», «делать. ничего не хощет[ца]», косвенно признавая результативность лишь того труда, который превратился в душевную потребность. Этой мысли вторила другая повесть, героиня, которой «так стала жить и труждаться, что в подивление всем окольным людям», «с великою борзостию, с большим заводом (побуждением других к таким действиям. - Н. П.), которым все „дивовались“.

„Празднохождение“ женщины окончательно оказалось причисленным к грехам, в которых необходимо каяться: от любого человека, и от женщины в том числе, ожидалось постоянное участие в какой- то деятельности. Пользуясь языком Сильвестра, наставлявшего домохозяек, женщины середины XVII столетия стали хлопотуньями, которые „сами накакож, никоторыми делы, опрочь немощи, без дела не были“.

Толчком к изменениям в общественном сознании, в умонастроениях московитов второй половины XVII в., ставших.заметными за несколько десятилетий до петровских преобразований, послужило усиление втягивания женщин в дела распоряжения и управления земельными владениями. Документы земельных сделок середины и второй половины XVII в. рисуют увлекательную и во многом неожиданную картину активной хозяйственной и предпринимательской деятельности землевладелиц, прежде всего помещиц. Сами обстоятельства - постоянные и частые отлучки мужей на „государеву службу“ - заставляли „жен дворянских“ подолгу выполнять функции управительниц поместий, показывая себя властными и расчетливыми домодержицами. В пользу этого говорит количество сделок второй половины XVII в., заключенных женщинами от собственного имени и по поручению мужа.

Хотя значительная часть женщин принадлежала к собственницам личных земельных угодий, далеко не каждая из них располагала „прикащиками“ или ключницами (которые ежедневно отчитывались перед своими хозяйками о выполнении поручений), поэтому управлять своей „землицей“ дворянкам приходилось самостоятельно. Немалыми трудностями организационно-экономического характера диктовались жалобы помещиц на неисполненность тех или иных распоряжений, отсутствие или нехватку денег, ими же объяснялся униженно-просящий тон ряда женских пи¬сем. Однако „тон“ переписки» мужчин и женщин второй половины XVII в. предстает в ином свете, когда в поле исследовательского анализа попадают послания самих «служивых» женам и сестрам, реже - дочерям. Тон в них уверенно-распорядительный: «Ты, сестрица, прикажи смотрет[ь], чтобы безоброчно рыбы не ловили», «деньги изволь прислать не мешкав», «прикажи половить рыпки и на мою долю…».

Главы семейств почитали совершенно естественным оставлять дом и немалое хозяйство, в котором вечно кто-то «бегал», «не слушал», «не доправлял» и «не сыскивал», на попечение своих жен, сестер или же взрослых (замужних) дочерей с их мужьями. Женщины принимали такое положение как должное. Тон их писем по экономическим вопросам, написанных не родственникам, а посторонним людям, отличала сухая деловитость и лаконичность, отсутствие каких бы то ни было отличий от их отцов и «супружников» в стиле общения с челядью («вели купит[ь], «сохрани», «не пусти», «вели прислать»). Впрочем, чисто эмоциональную окраску некоторых отношений и связей собственниц и зависимых от них должников или просто малоимущих родственников тоже не следует сбрасывать со счета: женщины были зачастую мягче и восприимчивее к чужой боли.

Отчасти такое положение сложилось оттого, что «жены дворянские» (реже - вместе с дочерьми), отвергнувшие, по словам летописца, «женскую немощь и вземши мужскую крепость», занимались во время длительных отлучек мужей организацией всей (а не только экономической) жиз¬ни своего имения. За период супружества они стремились накопить более или менее приличный «капитал», чтобы обеспечить приданым дочерей и себя до конца жизни и не «остатися без вена, без обучению делу, в долгах с многими малыми детми» (именно так охарактеризовал - без тени сочувствия! - быт вдовы служивого человека, обреченной на голодное существование, автор «Слова о милости» (XVII в.) Евфимий Чудовской. «Сухие» материалы земельных сделок и тех частных писем, которые касались распоряжения недвижимостью, характеризуют роль женщины в русской семье допетровского времени именно как роль лица, от¬ветственного за будущее всей семьи, ее организующего центра.

Иерархическая зависимость женщин разных поколений, распределение семейных ролей, принятие такого «порядка», высокий авторитет старшей женщины в повседневной, в том числе хозяйственной, жизни, заставляют не только признать очень раннее складывание отношений господства и подчинения между представительницами разных поколений в неразделенной семье. Картина живой и многотрудной деятельности женщин из среды состоятельных горожан московского общества позволяет задуматься о том, насколько справедлив расхожий стереотип, рисующий знатных московиток XVI - начала XVII в. бесправными «теремными затворницами», прозябавшими в скуке и в темноте. Даже частная жизнь цариц была не совсем такой, какой ее привыкли представлять, как ее описали иностранцы и, опиравшийся на их «записки» знаменитый книгочей XIX в. И. Е. Забелин.

«Предметом для размышлений» цариц и их окружения были по утрам не только «женския рукоделия» и богомолье, но и доклады о разных делах (1634 г.), которые они принимали по ведомству Постельничего приказа, определяя расходы, выдачи, покупки, а также отвечая на челобитные, чаще всего от женщин же. Правда, хозяйственные распоряжения, в том числе касающиеся принадлежавших царицам вотчин, были редки. Со второй половины XVI в. этими делами ведали доверенные лица цариц, выбранные ими самими или их мужьями. Основную часть челобитных и писем на имя цариц составляли просьбы о благословлении на брак (особенно среди приближенных ко двору), назначении вдовьего или «кормиличного» пенсиона или его повышении, о крещении в православную веру (царицы часто выступали восприемницами новокрещенных и богато их одаривали). Распоряжения цариц в виде пометок фиксировали чтицы на полях челобитных. И все же даже русские царицы повседневно отнюдь не скучали и не томились от безделья.

Все женщины - даже те, кто в силу обстоятельств был удален от внесемейной экономики - были вовлечены в течение всего рассмотренного времени (X - XVII вв.) в многообразную трудовую и организационную деятельность, хотя бы в пределах домохозяйств или собственных вотчин.

Код для вставки на сайт или в блог.

План

Введение.

Древнерусское общество - типично мужская, патриархальная цивилизация, в которой женщины занимают подчиненное положение и подвергаются постоянному угнетению и притеснению. В Европе трудно найти страну, где даже в XVIII-Х1Х веках избиение жены мужем считалось бы нормальным явлением и сами женщины видели бы в этом доказательство супружеской любви. В России же это подтверждается не только свидетельствами иностранцев, но и исследованиями русских этнографов.

В то же время русские женщины всегда играли заметную роль не только в семейной, но и в политической и культурной жизни Древней Руси. Достаточно вспомнить великую княгиню Ольгу, дочерей Ярослава Мудрого, одна из которых -- Анна прославилась в качестве французской королевы, жену Василия I, великую княгиню Московскую Софью Витовтовну, новгородскую посадницу Марфу Борецкую, возглавившую борьбу Новгорода против Москвы, царевну Софью, целую череду императриц XVIII века, княгиню Дашкову и других. В русских сказках присутствуют не только образы воинственных амазонок, но и беспрецедентный, по европейским стандартам, образ Василисы Премудрой. Европейских путешественников и дипломатов XVIII - начала Х1Х в. удивляла высокая степень самостоятельности русских женщин, то, что они имели право владеть собственностью, распоряжаться имениями и т.д. Французский дипломат Шарль-Франсуа Филибер Массон считает такую "гинекократию" противоестественной, русские женщины напоминают ему амазонок, социальная активность которых, включая любовные отношения, кажется ему вызывающей.

1. Положение женщины в Древней Руси .

Женщины редко упоминаются в летописных источниках. Например, в "Повести временных лет" сообщений, связанных с представительницами прекрасного пола, в пять раз меньше, чем "мужских". Женщины рассматриваются летописцем преимущественно как предикат мужчины (впрочем, как и дети). Именно поэтому на Руси до замужества девицу часто называли по отцу, но не в виде отчества, а в притяжательной форме: Володимеряя, а после вступления в брак - по мужу (в такой же, как и в первом случае посессивной, владельческой форме; ср. оборот: мужняя жена, т.е. принадлежащая мужу).

Едва ли не единственным исключением из правила стало упоминание жены князя Игоря Новгород-Северского в "Слове о полку Игореве" - Ярославна. Кстати, это послужило А.А. Зимину одним из аргументов для обоснования поздней датировки "Слова". Весьма красноречиво говорит о положении женщины в семье цитата из "мирских притч", приведенная Даниилом Заточником (XII в.):

"Ни птица во птицах сычь; ни в зверез зверь еж; ни рыба в рыбах рак; ни скот в скотех коза; ни холоп в холопех, хто у холопа работает; ни муж в мужех, кто жены слушает".

Деспотические порядки, получившие широкое распространение в древнерусском обществе, не обошли стороной и семью. Глава семейства, муж, был холопом по отношению к государю, но государем в собственном доме. Все домочадцы, не говоря уже о слугах и холопах в прямом смысле слова, находились в его полном подчинении. Прежде всего это относилось к женской половине дома. Считается, что в древней Руси до замужества девушка из родовитой семьи, как правило, не имела права выходить за пределы родительской усадьбы. Мужа ей подыскивали родители, и до свадьбы она его обычно не видела.

После свадьбы ее новым "хозяином" становился супруг, а иногда (в частности, в случае его малолетства - такое случалось часто) и тесть. Выходить за пределы нового дома, не исключая посещения церкви, женщина могла лишь с разрешения мужа. Только под его контролем и с его разрешения она могла с кем-либо знакомиться, вести разговоры с посторонними, причем содержание этих разговоров также контролировалось. Даже у себя дома женщина не имела права тайно от мужа есть или пить, дарить кому бы то ни было подарки либо получать их.

В российских крестьянских семьях доля женского труда всегда была необычайно велика. Часто женщине приходилось браться даже за соху. При этом особенно широко использовался труд невесток, чье положение в семье было особенно тяжелым.

В обязанности супруга и отца входило "поучение" домашних, состоявшее в систематических побоях, которым должны были подвергаться дети и жена. Считалось, что человек, не бьющий жену, "дом свой не строит" и "о своей душе не радеет", и будет "погублен" и "в сем веке и в будущем". Лишь в XVI в. общество попыталось как-то защитить женщину, ограничить произвол мужа. Так, "Домострой" советовал бить жену "не перед людьми, наедине поучить" и "никако же не гневатися" при этом. Рекомендовалось "по всяку вину" (из-за мелочей) "ни по виденью не бите, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колотить, никаким железным или деревяным не бить".

Такие "ограничения" приходилось вводить хотя бы в рекомендательном порядке, поскольку в обыденной жизни, видимо, мужья не особенно стеснялись в средствах при "объяснении" с женами. Недаром тут же пояснялось, что у тех, кто "с сердца или с кручины так бьет, много притчи от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут и перст, и главоболие, и зубная болезнь, а у беременных жен (значит били и их!) и детем поврежение бывает в утробе".

Вот почему давался совет избивать жену не за каждую, а лишь за серьезную провинность, и не чем и как попало, а "соймя рубашка, плеткою вежливенько (бережно!) побить, за руки держа".

В то же время следует отметить, что в домонгольской Руси женщина обладала целым рядом прав. Она могла стать наследницей имущества отца (до выхода замуж). Самые высокие штрафы платились виновными в "пошибании" (изнасиловании) и оскорблении женщин "срамными словами". Рабыня, жившая с господином, как жена, становилась свободной после смерти господина. Появление подобных правовых норм в древнерусском законодательстве свидетельствовало о широкой распространенности подобных случаев. Существование у влиятельных лиц целых гаремов фиксируется не только в дохристианской Руси (например, у Владимира Святославича), но и в гораздо более позднее время. Так, по свидетельству одного англичанина, кто-то из приближенных царя Алексея Михайловича отравил свою жену, поскольку она высказывала недовольство по поводу того, что ее супруг содержит дома множество любовниц. Вместе с тем в некоторых случаях женщина, видимо, и сама могла стать настоящим деспотом в семье. Трудно, конечно, сказать, что повлияло на взгляды авторов и редакторов популярных в Древней Руси "Моления" и "Слова", приписываемых некоему Даниилу Заточнику, - детские впечатления об отношениях между отцом и матерью либо собственный горький семейный опыт, однако в этих произведениях женщина вовсе не выглядит столь беззащитной и неполноправной, как может представиться из вышеизложенного. Послушаем, что говорит Даниил.

"Или речеши, княже: женися у богатого тестя; ту пеи, и ту яжь. Лутче бо ми трясцею болети; трясца бо, потрясчи, отпустит, а зла жена и до смерти сушит... Блуд во блудех, кто поимет злу жену прибытка деля или тестя деля богата. То лучше бы ми вол видети в дому своем, нежели жену злообразну... Лучше бы ми железо варити, нежели со злою женою быти. Жена бо злообразна подобна перечесу (расчесанному месту): сюда свербит, сюда болит".

Не правда ли, предпочтение (пусть и в шутку) самого тяжелого ремесла - варки железа жизни со "злой" женой кое о чем говорит?

Однако настоящую свободу женщина обретала лишь после смерти мужа. Вдовы пользовались большим уважением в обществе. Кроме того, они становились полноправными хозяйками в доме. Фактически, с момента смерти супруга к ним переходила роль главы семейства.

Вообще же, на жене лежала вся ответственность за ведение домашнего хозяйства, за воспитание детей младшего возраста. Мальчиков - подростков передавали потом на обучение и воспитание "дядькам" (в ранний период, действительно дядькам по материнской линии - уям, считавшимся самыми близкими родственниками-мужчинами, поскольку проблема установления отцовства, видимо, не всегда могла быть решена).

1.1. Положение женщины в роде княжеском

Из обзора распределения волостей княжеских видно, какую важную долю из них князья давали обыкновенно своим женам. Этому богатому наделению соответствовало и сильное нравственное и политическое влияние, какое уступалось им по духовным завещаниям мужей. Калита в своем завещании приказывает княгиню свою с меньшими детьми старшему сыну Семену, который должен быть по боге ее печальником. Здесь завещатель не предписывает сыновьям, кроме попечения, никаких обязанностей относительно жены своей, потому что эта жена, княгиня Ульяна, была им мачеха. До какой степени мачеха и ее дети были чужды тогда детям от первой жены, доказательством служит то, что сын Калиты, Иоанн II, не иначе называет свою мачеху как княгинею Ульяною только, дочь ее не называет сестрою; это объясняет нам старинные отношения сыновей и внуков Мстислава Великого к сыну его от другой жены, Владимиру Мстиславичу, мачешичу . Иначе определяются отношения сыновей к родным матерям по духовным завещаниям княжеским: Донской приказывает детей своих княгине. «А вы, дети мои, - говорит он, - живите заодно, а матери своей слушайтесь во всем; если кто из сыновей моих умрет, то княгиня моя поделит его уделом остальных сыновей моих: кому что даст, то тому и есть, а дети мои из ее воли не выйдут. Даст мне бог сына, и княгиня моя поделит его, взявши по части у больших его братьев. Если у кого-нибудь из сыновей моих убудет отчины, чем я его благословил, то княгиня моя поделит сыновей моих из их уделов; а вы, дети мои, матери слушайтесь. Если отнимет бог сына моего, князя Василия, то удел его идет тому сыну моему, который будет под ним, а уделом последнего княгиня моя поделит сыновей моих; а вы, дети мои, слушайтесь своей матери: что кому даст, то того и есть. А приказал я своих детей своей княгине; а вы, дети мои, слушайтесь своей матери во всем, из ее воли не выступайте ни в чем. А который сын мой не станет слушаться своей матери, на том не будет моего благословения».

Всероссийский конкурсисследовательских

краеведческих работ учащихся

Тема: "Есть женщины в русских селеньях..."

Номинация: Культурное наследие

ученица 3 «А» класс ГОУ НОШ № 992

г. Москва. Управа р-на «Братеево»

Домашний

адрес: г. Москва, ул. Братеевская, д.39/12, кв.342

св-во о рождении I -БА №633404

Научный

руководитель: Захарченко Ирина Валериевна,

Учитель начальных классов, ГОУ НОШ 992 «Излучина»

СОДЕРЖАНИЕ

1.Цель проекта

2. Задачи проекта

3. Гипотеза проекта

4. Прогноз

5. Введение

6. Положение женщины в семье и материнство

7. Ведение домашнего хозяйства

8. Труд женщин в поле

9. Русский народный женский костюм

10. Праздники

11. Заключение

12. Список литературы

ЦЕЛЬ ПРОЕКТА: Узнать, как жили наши предкина Руси.

ЗАДАЧИ ПРОЕКТА: Изучить виды женского труда в различное время года; определить роль женщины в семье.

ГИПОТЕЗА ПРОЕКТА: Важность женского труда в прошлые времена и в настоящее время.

ПРОГНОЗ: Без женского труда не обойтись.

ВСТУПЛЕНИЕ

Века протекали - все к счастью стремилось,

Все в мире по нескольку раз изменилось,

Одну только бог изменить забывал

Суровую долю крестьянки…

Посещая занятия в русском музее нашей школы, я заинтересовалась, как жили наши предки в далекие времена, как трудились, как наряжались, как вели домашнее хозяйство, как отмечали праздники. О тяжкой доле женщин я узнала и из стихотворений Н.А.Некрасова. Мне стало очень интересно, и я решила сравнить жизнь женщин-крестьянок тех времен с трудом и бытом русских женщин в настоящее время. Вот что я смогла узнать и хочу рассказать вам.

ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИНЫ В СЕМЬЕ И МАТЕРИНСТВО

Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой, со взглядом цариц,-

Их разве слепой не заметит,

А зрячий о них говорит:

«Пройдет - словно солнце осветит!

Посмотрит - рублем подарит!»

Г
лавой семьи на Руси был муж. А жена и дети ему полностью подчинялись. Мужа для девушки подыскивали родители, и до свадьбы, как правило, она его не видела. После свадьбы ее новым «хозяином» становился муж. Выходить за пределы дома, знакомиться с кем-то, вести беседы жена могла лишь с разрешения мужа. Даже у себя дома, жена не имела права тайно от мужа есть или пить, получать или дарить подарки.

Семьи обычно были большие. Жена вела все домашнее хозяйство, воспитывала детей.

Руки крестьянки – от них зависело благополучие семьи. Они всё умели делать, никогда не знали отдыха, они защищали слабого, были добрыми и ласковыми ко всем родным и близким.

ВЕДЕНИЕ ДОМАШНЕГО ХОЗЯЙСТВА

Трудно, очень трудно жилось женщине-крестьянке. Много забот на ее плечах. И дом, и дети, и муж.

Обучение всем женским работам начиналось с раннего детства. Маленькие девочки с шести-семи лет уже помогали взрослым. Они сушили в поле лен, зимой пробовали прясти из него нити, старшие помогали приглядывать за младшими.

Прядение и ткачество были самыми трудоемкими из всех видов работ. Почти пять месяцев в году, с ноября по март, проводила она за прялкой.

Женщины трудились и зимой и летом, готовили пищу, ухаживали за скотом, занимались огородом, стирали, шили, пряли, ткали. Очень большое внимание уделялось дому. Женщины следили за чистотой, мыли и скребли пол, лавки, стол, а перед праздниками и стены.

ТРУД ЖЕНЩИН В ПОЛЕ

В полном разгаре страда деревенская...,

Доля ты! - русская долюшка женская!

Вряд ли труднее сыскать....

Работой по дому у женщины был заполнен весь день, но летом они помогали мужьям и на сенокосе, жатве, при молотьбе.

Красавица, миру на диво,

Румяна, стройна, высока,

Во всякой одежде красива,

Во всякой работе ловка.

И голод и холод выносит,

Всегда терпелива, ровна...

Я видывал как она косит:

Что взмах-то готова копна!

Сенокос в русской деревне считался одной из приятнейших сельских работ. Очень часто на дальние луга крестьяне выезжали всей деревней. Женщины для работы надевали не только чистое белье, но даже одевались по-праздничному.

Косили косой, горбушами (серпами), все время согнувшись. Девушки дружно работали граблями, пели песни и шутили. Из сена делали копны, метали в стога. Каждая старалась сложить копну или стог покрасивее. Часто на лугу водили хороводы, играли на гармониках и жалейках. После сенокоса устраивали общий праздник.

Когда поспевало зерно, начиналась жатва. Женщины крестьянки были также сильны, проворны и выносливы как мужчины. Работая в поле, они пели песни связанные с жатвой.

(Песня):

Жали мы, жали,

Жали-пожинали-

Жнеи молодые,

Серпы золотые,

Нива долговая,

Постать широкая;

По месяцу жали,

Серпы поломали,

В краю не бывали,

В краю не бывали,

Людей не видали.

Перед наступлением осени зерно сушили и молотили цепами. И тут женщины работали наравне с мужчинами.

РУССКИЙ НАРОДНЫЙ ЖЕНСКИЙ КОСТЮМ

Женская одежда состояла из длинной рубахи с рукавами. Поверх нее надевали сарафан или юбку-поневу. Голову покрывали платком.

Девушки могли ходить с открытой головой. Они заплетали одну косу и украшали голову лентой, обручем или венцом.

Одежду в крестьянской семье всегда делали женщины. Они обрабатывали лен, пряли из него нитки. Это была очень трудная работа. Женщины сами шили одежду, красили нитки, вышивали праздничные наряды. Чем трудолюбивее была женщина, тем тоньше и белее были рубахи у ее семьи, тем красивее на них узоры.

Большое значение уделялось вышивке. Она имела свой смысл. (Вышила женщина елочки - значит она желает человеку счастливой жизни. Родился у нее ребенок. И его простую рубашечку она украсит вышивкой в виде прямой линии яркого цвета. Это прямая и светлая дорога, по которой должен идти ее ребенок).

10. ПРАЗДНИКИ

У мели русские женщины работать, умели и отдыхать.

УДелу - время, потехе - часФ, - так еще в старину говорили наши предки.

С особым размахом отмечались церковные праздники – Рождество со святками, Пасха, Крещение, Троица. Также много праздников было связано с посевной, сенокосом, уборкой урожая. Редкий праздник на Руси обходился без хороводов. Любое место подходило - и роща, и луг, и двор. Женщины и мужчины, старики и дети, но чаще всего девушки участвовали в хороводе. И обязательно звучали народные инструменты .

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Труд женщин в прошлые времена

Труд женщин в настоящее время

Ведение домашнего хозяйства

Убирались в доме. Воду носили из колодцев, топили печь дровами, готовили в печи, стирали руками, ухаживали за скотом.

Моют дома вручную полы, окна, посуду, вытирают пыль, готовят пищу для всей семьи, в деревнях держат скотину, топят печь, носят воду из колодцев, часто стирают руками.

Труд женщин на земле

Женщины сеяли, жали, косили сено, метали в стога.

Работают на приусадебных участках, а в деревнях косят косами, заготавливают сено, работают в поле.

Рукоделие

Сами пряли, ткали, шили одежду всей семье.

Шьют своими руками, вышивают, штопают, подшивают, вяжут, украшают одежду.

Сравнивая жизнь женщин в прошлые времена и в настоящее время, я пришла к выводу, что русским женщинам всегда приходилось много трудиться. И сейчас, с появлением новых машин и механизмов, доля женского ручного труда остается очень высокой как в городских семьях, так и в селах и деревнях.

ЛИТЕРАТУРА

- Интернет-ресурсы

- Произведения Н.А.Некрасова

- Л.С. Лаврентьева «Культура русского народа»

- Н. Майорова «Русская история»